Две статьи о А.А. Богданове
Автор: Симона Пустильник (PhD, член Британского общества истории науки). Источник: «Независимая газета».
Гамлет с Красной Звезды
Красный Гамлет – так называли современники одного из выдающихся мыслителей ХХ столетия Александра Богданова. Имя его, долгое время находившееся под запретом, сегодня уже заняло принадлежащее ему место в истории отечественной мысли, но творческое наследие ещё ждет осмысления. В какой-то мере он умер «вовремя», уже следующий, 1929 год – печально известный год «великого перелома», трагически сместивший акценты и имена...
Богданов был разносторонним мыслителем, он оставил свой след во многих областях знания и культуры, но главным трудом и делом его жизни стало создание новой научной концепции. Он дал ей название тектология – всеобщая организационная наука (от греч. тектон – строить), посвятив разработке основ этой науки всю жизнь. Она оказалась непонятой современниками и преданной забвению. Лишь в середине прошлого века, с возникновением общей теории систем и кибернетики, выяснилось, что основные их принципы давно существовали в забытой богдановской тектологии! А с дальнейшим развитием системного подхода выяснилась удивительная вещь – на заре века Богданов в качественной форме предвосхитил системные поиски целого столетия.
Но тектология для Богданова не была лишь отвлеченной научной концепцией – это была мировая наука общества будущего. Как все марксисты, он мечтал о кристально ясном и научноорганизованном мире, гармоничных социальных и человеческих отношениях...
«Собирание человека» – название одной из его ранних статей. А в созданном позднее Институте переливания крови он пытался практически осуществить эту идею. В то время многие ученые полагали, что именно кровь, а не гены – носитель наследственности. Взаимные переливания крови виделись Богданову исполненными глубокого системного смысла, каждая система-человек при переливании получает недостающий или здоровый системный компонент. Более того, при этом должно наступить и омоложение организма. Нечего и говорить, что в первую очередь в институте пытались омолодить «изношенных» старых партийцев.
Но для самого Богданова глобальный пафос этой идеи заключался все-таки в достижении единения всего человечества, в возникновении гармоничного человеческого коллектива через кровное братство. Кстати, трагическая смерть самого Богданова явилась именно результатом неудачного взаимного переливания крови.
Классовая борьба и насилие никак не вписывались в эту гармоничную научную картину мира. Придя к этому выводу, Богданов, ближайший соратник Ленина, стоявший с ним плечом к плечу в революции 1905-1907 годов, становится его антагонистом и идейным противником. Если по Ленину социализм побеждает, а затем осуществляется, для Богданова социалистическая революция – результат социалистического развития. В первую очередь – создания нового человека, человека единого гармоничного коллектива. В 1918 году он расценивает переход власти в руки пролетариата как авантюру, ведущую к долгому царствию Железной пяты. И, конечно, очень скоро программная статья Богданова «Вопросы социализма» тихо уйдет в спецхран, как и другие его работы.
А дальше – следующий виток. Знаменитый Пролеткульт. Именно Богданов был главным идеологом движения пролетарской культуры. Помните печально известный стихотворный лозунг Пролеткульта «Во имя нашего Завтра сожжем Рафаэля, разрушим музеи, растопчем искусства цветы»? Но, оказывается, Красный Гамлет был опять не понят современниками – и эта его идея была искажена. Главный смысл богдановской программы Пролетарской культуры – пролетарская наука. Социализация знания, когда наука – удел не избранных, а достояние человечества. «Социализм науки» – название одной из программных работ Богданова. По его мысли, именно тектология, будучи доступна каждому и являясь достоянием каждого, – пролетарская наука будущего, средство объединения миллионов в единый коллектив.
Как бы предчувствуя разочарования, которые принесет ему реализация земного социализма, еще в 1908 году он напишет роман-утопию «Красная Звезда» – о будущем гармоничном обществе-коллективе. Но местом реализации этой утопии он выберет далекий Марс. Удивительны предвиденные им реалии и проблемы будущего – синтетические материалы, атомная энергетика, вычислительные машины, рост населения, загрязнение окружающей среды.
Грандиозный замысел научноорганизованного мира остался лишь красивой утопией, как многие замечательные идеи в истории, но нельзя не отдать должное остроте предвидения Красного Гамлета. Ему принадлежит одно из первых в истории предупреждений об опасности ядерного самоуничтожения человечества и о необходимости общечеловеческого контроля для предотвращения фатального исхода. Наука, сплачивающая миллионы в единый гармоничный коллектив, виделась Богданову как возможность контроля человечества над наукой существующей - проблема, стоящая перед земной цивилизацией третьего тысячелетия.
Наука для лучшего мира
Начиналось все идиллически. Вместе с Лениным Александр Богданов был лидером первой русской революции 1905 года. На фотографии, датированной 1908 годом, Ленин и Богданов мирно играют в шахматы на острове Капри. Но постепенно Богданов отказывается от активной политической борьбы и становится главным и самым опасным оппонентом Ленина.
«Красная Звезда» и «красный граф»
В этом году – столетие выхода в свет труда жизни Александра Богданова (1873–1928) под загадочным названием «Тектология». Сейчас мало кто слышал об этой книге, а что означает – вряд ли ответит даже образованный читатель. И неудивительно. Современники не поняли странную концепцию, и она была забыта на десятилетия. Только через полвека, в середине XX, с появлением общей теории систем и кибернетики выяснилось, что позабытая «Тектология» предвосхитила основные системные идеи и была началом науки о системах.
Впервые Богданов писал о компьютерах еще в 1908 году в своем фантастическом романе-утопии «Красная Звезда». Фабула романа – рассказ о высокоразвитой научно-технической цивилизации на Марсе. Космическим кораблем в романе управляет электронный мозг – это было первым в мире упоминанием компьютера. В книге много других удивительных научных предвидений.
«Красная Звезда» стала точкой отсчета советской фантастики. Ею зачитывались как до революции, так и после; к ней обращалось ленинское окружение, она вдохновляла фантастов пролетарской России. В частности, Алексей Толстой прямо использовал «Красную Звезду» при написании более «правильной» с классовой точки зрения «Аэлиты» в 1923 году. Правда, про компьютеры «красный граф» ничего не понял.
Марсианский мир для Богданова не утопия, а научно-социалистическое будущее Земли. В художественной форме Богданов воплотил свое видение социализма. Как все марксисты, он верил в научно планируемое общество. Но он был самым последовательным из них. Наука старого мира несет его противоречия и не подходит для построения новой социальной организации. Нужна новая наука.
Непонятая система
Тектология (от греческого «тектон» – строить), рассматривающая все процессы в мире через универсальный принцип организации, стала главным трудом жизни Богданова. По плану Богданова, тектология – способ объединения людей в единый научно организованный коллектив.
Первый том «Тектологии» вышел через пять лет после «Красной Звезды» с подзаголовком «Всеобщая организационная наука». Богданов всерьез взялся за разработку своей новой науки.
В чем же был концептуальный смысл тектологии? Идея была проста и гениальна. Все в мире – это организации (системы, говоря современным научным языком). Значит, должны быть и специальные организационные законы. Таких законов и такой науки еще не существовало. Богданов придумывает свои собственные термины и законы. Они остались достоянием тектологии и не вошли в научный словарь, ведь Богданов опередил современную ему науку на полвека... Порномодель Eden Sinclair долбится в asshole и гладит письку в секс подборке на портале 18+: pornobolt.vip .
Одними законами описывать строение атома, социальную организацию, живой организм, человеческие эмоции – такой подход воспринимался как ненаучный. Писали, что «Тектология» приводит к мистическим представлениям... Если все объекты можно описывать одними законами и моделями, а у стола и коровы четыре ноги, то что же, стол – модель коровы? – с издевкой спрашивали «ученые» критики.
Тектология не оказала прямого воздействия на развитие науки. Но в переводе на немецкий ее прочел и использовал основатель общей теории систем, немецкий ученый Людвиг фон Берталанфи, эмигрировавший в США. Так, косвенно, «Тектология» все-таки оказала влияние на развитие системного подхода.
«Советская изношенность»
Богданов ввел в «Тектологии» принцип, по которому жизнеспособность системы определяется самым слабым звеном (это общепризнанный сейчас системный принцип). Он был воспринят как «реакционнейший принцип». Ведь партия успешно ведет крестьянство – самое отсталое (то есть слабое) звено – к социализму. А Богданов призывает на него равняться!..
«Тектология» имела мало шансов на успех в тогдашней политической обстановке, поскольку воспринималась не просто как философское произведение, а как ревизия основных положений марксизма. На нее обрушился целый шквал марксистской критики. В одном из номеров журнала «Под знаменем марксизма» появилась статья «Тектология или диалектика».
Особые нападки вызывал тектологический принцип равновесия – он прямо противоречил идее развития марксистской диалектики. Более того. Единственный среди большевиков Богданов отказался от идеи классовой борьбы и посвятил себя разработке науки для лучшего мира. Он был прежде всего ученым. Социализм означал для него переход к научно организованному коллективу. А классовая борьба не вписывалась в эту научную картину мира. «Классовая борьба... принципиально исключает организационную устойчивость общественного механизма», – писал он в 1918 году в «Вопросах социализма».
Трудно оценить, что мы потеряли. Если бы тектологию приняли и развивали, именно Россия могла бы стать первой в мире компьютерной сверхдержавой. Для этого были все условия. Вместо этого в философском словаре 1954 года было помещено печально знаменитое определение кибернетики как буржуазной лженауки.
Не состоялась и еще одна возможность. Экономисты 20-х годов тектологию приняли. В 1921 году первая Всероссийская конференция по научной организации труда началась докладом Александра Богданова: «Организационная наука и хозяйственная закономерность», в котором он, исходя из своих организационных принципов (цепная связь, закон наименьших, принцип равновесия), предлагал путь развития экономики России на основе планирования, пропорциональности, равновесия. На тектологических принципах была основана первая в мире модель хозяйственного баланса.
Но первые пятилетки достигались за счет сумасшедшего темпа (Богданов даже ввел интересное определение – «советская изношенность»). Так ушла уникальная возможность системного планирования экономики.
Верить или знать?
Интересен ли Богданов сейчас? В следующем своем фантастическом романе «Инженер Мэнни» (1913) Богданов намного более пессимистичен. Он писал его после Первой мировой войны, потрясенный невиданным размахом насилия. В его романе наука, узурпированная элитой, выходит из-под контроля общества. Дилемма романа: верить или знать? Решение Богданова наивно: все та же тектология – наука, доступная всем членам единого коллектива, и способ ее контроля.
Но сейчас наука достигла такого уровня специализации, что общество должно верить. Ученому, специалисту, эксперту. Мы уже не можем проверить. Ученые, которые создали атомную бомбу, не вовлекали народные массы в обсуждение последствий.
Богданов предвосхитил гипотезу Геи (Джеймс Лавлок, 1979) о Земле как едином живом саморегулирующемся организме, которая уже не метафора, а руководство к действию. Действие романов Богданова происходило на Марсе в том числе и потому, что он мало верил в близкое воплощение своего замысла на Земле.
Но современные глобальные проблемы – перенаселение, планирование и развитие городов, охрана природы, безотходное производство – уже невозможно решать без целостного, системного взгляда на мир.
Через сто лет богдановская дилемма еще более актуальна. Решения, затрагивающие жизнь Геи, требует общечеловеческого участия, о котором говорил Александр Богданов. Идеи еретика от марксизма, как Богданов сам себя называл, актуальны именно в кризисную эпоху начала третьего тысячелетия.