Поэтика труда и машин
Источник: книга «Осадная башня штурмующих небо. Избранные цитаты из Великой французской энциклопедии» (перевод и комментарии Ю. Соколова)
Статья Дидро «Искусства» является превосходным введением в философию техники французского материализма. Опираясь на материалистическую традицию, и прежде всего на философское наследство великого английского мыслителя-пророка Ф. Бэкона, Дидро в самом начале даёт такое определение науки вообще, «дисциплины», которое связывает её с человеческим действием, практикой. Ясная мировоззренческая перспектива, ориентация на реальность во всём позволила французским материалистам XVIII века в Энциклопедии быстро и эффективно решить ту задачу, которая оказалась не под силу Королевской Академии наук со всем её штатом: дать описание практики материального производства во Франции. Основываясь на таком понимании науки, Дидро в этой превосходной статье далее решительно воюет с антично-феодальными предрассудками относительно «искусств» (ремёсел), связанных с приложением физического труда, показывает органическую связь теории и практики, науки и производства.
Приводим некоторые отрывки из неё.
ИСКУССТВА – Arts (механические искусства, ремёсла). Искусства – термин абстрактный и философский. Начинают с наблюдения природы, с использования, употребления свойств вещей и их символов, а затем уже называют «наукой», «искусством», «дисциплиной» вообще тот центр или точку соединения сделанных наблюдений для того, чтобы создать некоторую систему правил или инструментов, стремящихся к одной цели. Вот что значит в общем смысле понятие какой-нибудь дисциплины. Пример. Думают над употреблением и использованием слов и в итоге изобретают слово «грамматика». «Грамматика» – это термин, обозначающий систему правил и руководств, относящихся к определённым объектам – артикуляции (произношению звуков.– Ю. С.), знакам слов, выражению мысли и всему остальному, что сюда входит. Так же дело обстоит, и с другими науками или искусствами.
Теория и практика в искусствах. Из предшествующего видно, что каждое искусство обладает и своей теоретической и своей практической частью. Его теоретическая часть является не чем иным, как познанием правил этого искусства, не связанным с прямым действием. Его же практическая часть – это не более чем привычные и не сопровождающиеся размышлениями применения тех же самых правил. Трудно, если не невозможно, продвинуть далеко вперед практику без теоретических размышлений и, с другой стороны, располагать хорошей теорией без практики. Во всяком искусстве имеется громадное число всяких обстоятельств, относящихся к сырью и материалам, к инструментам, труду, которые можно узнать только на практике. В практике же и возникают разные трудности, странные явления, и дело теории – их объяснить и устранить эти трудности. Из этого вытекает, что только практик, умеющий рассуждать, может хорошо говорить о своем искусстве.
Деление искусств на свободные и механические. Исследуя роды разных искусств, можно заметить, что одни из них в большей мере являются произведениями человеческого духа, чем рук, и, напротив, другие – в большей мере произведением человеческих рук, чем духа. В этом частично и кроются корни того, что одним искусствам отдают предпочтение перед другими, корни их деления на свободные и механические. Одним из следствий этого деления, хотя само по себе и достаточно обоснованного, было унижение очень почтенных и очень полезных людей и усиление в нас и без того сильной природной лени. Она-то и завела нас настолько далеко, что считают, что уделять внимание опыту (искусств. – Ю. С), частным теоретическим и практическим вопросам – это значит принизить достоинство человеческого духа. Именно поэтому и считается, что заниматься механическими искусствами или даже просто изучить их – это снизойти до вещей, исследование которых трудоёмко, объяснение трудно, а размышления над коими неблагородны. Короче говоря, снизойти до вещей, число которых – неизмеримо, торговля которыми – бесчестна, а ценность их – минимальна. Вот предрассудок, приводящий к тому, что наши города наполняются напыщенными резонерами и бесполезными созерцателями, а деревни – маленькими невежественными тиранами, хищными и спесивыми. Не так думал Бэкон, один из первых гениев Англии, не так думал Кольбер, один из самых великих министров Франции, наконец, не так думали все мыслящие и мудрые люди во все времена. Бэкон считал историю механических искусств самой важной частью подлинной философии; он, следовательно, остерегался презирать практику. Кольбер видел в трудовой деятельности народа и учреждении мануфактур самые надёжные источники богатства королевства. По суждению же тех, кто и сегодня располагает здравыми идеями о ценности вещей, люди, наполняющие Францию граверами, живописцами, скульпторами и артистами всякого рода, люди, перехватившие у англичан машину для вязки чулок, у генуэзцев – искусство делать велюр, у венецианцев – стекло, – эти люди значат для государства не меньше, чем те, кто поражает его врагов и разрушает их крепости. В глазах философа большая заслуга, может быть, состоит в том, чтобы рождать Лебренов, Лесюеров, Одранов – людей, которые пишут картины и делают гравюры, посвященные сражениям Александра, ткут гобелены, прославляющие подвиги наших генералов, чем людей, которые эти подвиги действительно делают [в этом месте статьи Дидро называет имена крупнейших мастеров французского прикладного искусства эпохи классицизма и рококо. Лебрен Шарль (1613–1690) – живописец, директор мануфактуры гобеленов. Лесюер Эсташ (1617-1655) – живописец, декоратор периода классицизма. Одран Жерар (1640–1709) – крупнейший мастер репродукционной гравюры]. Положите на чашу весов с одной стороны действительные блага, доставляемые нам самыми возвышенными науками и самыми прославленными искусствами, а с другой стороны положите все те блага, которые нам доставляют механические искусства. Вы увидите, что почёт и уважение, питаемые людьми по отношению к одним и другим, распределены несправедливо, не в точном соответствии с приносимыми ими благами. Значительно больше почёта воздаётся людям, которые заняты лишь тем, что заставляют нас верить в наше счастье, чем людям, которые его действительно создают. Какая путаница в наших суждениях! Мы требуем пользы от действий человека и презираем полезных людей.
Отсутствие чётких определений и множество разнообразных движений при работе делают ясное изложение вопросов, связанных с искусствами, трудным. Справиться со второй трудностью можно, лишь самому познакомившись с ними. И труд, затраченный на это, хорошо окупится и в силу той пользы, которую извлекают из механических искусств, и в силу той чести, которую они делают человеческому духу. В какой системе физики или метафизики можно заметить больше ума, мудрости, последовательности, чем в машинах по изготовлению золотых нитей, чулок, в ремеслах позументщиков, изготовителей газов (тканей. – Ю. С), драпировщиков, шелкопрядильщиков? Есть ли в математике более сложные доказательства, чем механизмы некоторых часов, чем множество различных операций, через которые проходит конопля, кокон шелковичного червя, прежде чем из них можно будет получить нить, пригодную для дальнейшей работы?.. Я никогда не кончил бы, если бы задался целью перечислить все чудеса, которые поражают нас в мануфактурах, чудеса, недоступные только глазам предубежденным или же глазам глупым.
Я остановлюсь с одним английским философом (Бэкон. – Ю. С.) на трёх изобретениях, которых не знали древние и имена создателей которых, к стыду истории и современной поэзии, почти неизвестны, – я имею в виду искусство книгопечатания, открытие пороха для пушек и обнаружение свойств магнитной иглы (компаса. – Ю. С). Какую революцию совершили эти открытия в Республике Учёных, в военном искусстве и в мореплавании. Магнитная игла ведет наши корабли к самым неизведанным, далёким землям; типографские шрифты установили прямую связь просвещения между учёными, живущими во всех странах и во всех временах настоящего и будущего; порох для пушек породил все те шедевры архитектуры, которые защищают наши границы и границы наших врагов. Эти три искусства почти изменили лицо земли. Воздадим же, наконец, представителям механических искусств то, что они действительно заслуживают. Свободные искусства в достаточной мере прославили самих себя, а между тем они могли бы использовать свой голос и для того, чтобы прославить механические искусства. Ведь именно свободным искусствам искусства механические обязаны своим унижением или же тем предрассудком в отношении их, который существует так долго. Защита королей должна спасти их от нищеты там, где они все еще прозябают. Ремесленники считают себя презираемыми, потому что их действительно презирали. Научим же их думать лучше о самих себе, ибо только так можно добиться, чтобы их изделия были более совершенными. О, если бы из лона академий вышел кто-нибудь, кто снизошел бы до мастерских, кто собрал бы факты об искусствах и представил бы их нам в труде, который побудил бы ремесленников читать, философов – думать с большей пользой, а великих мира сего заставил бы наконец употребить свою власть во благо и вознаградить тружеников.
Мы приглашаем представителей механических искусств занять своё место в советах учёных; открытия, которые они делают, не должны исчезать вместе с ними. Нужно, чтобы они знали, что сокрытие полезного секрета – кража у общества, что в таких случаях не менее порочно предпочитать интересы одиночки интересам всех, чем в сотнях других, где они сами, не колеблясь, согласятся с этой максимой. Если они станут общительными, то устранится множество предрассудков, и прежде всего тот, в котором они почти все поразительно единодушны, а именно предрассудок, заставляющий считать, что их искусства достигли последней степени совершенства. Лишь малая просвещенность заставляет их приписывать природе вещей недостатки, которые принадлежат им самим. Трудности им кажутся непреодолимыми лишь потому, что они не знают средств их победить. Пусть делают опыты, пусть в эти опыты каждый вносит своё: ремесленники – ручной труд, академик – просвещённость и советы, состоятельный человек – цену материала, труда, времени. И тогда наши искусства, наши мануфактуры добьются того преимущества над иностранными, которого мы от них так ждём.
Дидро
Идеал открытой философии у энциклопедистов дополнялся и идеалом «открытой техники», техники как общего достояния всего человечества. Естественно, что этот идеал в полной мере может быть осуществлен только в мире, свободном от войн, только в обществе без конкуренции.
ЭНЦИКЛОПЕДИЯ – Encyclopedie (философия)...
Хотелось бы пожелать, чтобы правительство разрешило посещать мануфактуры, присутствовать при работах, расспрашивать рабочих, делать чертежи инструментов, машин, зданий.
Иногда бывает так, что ремесленники настолько неоткровенны, что лучше всего было бы поступить к ним в ученики или же направить к ним доверенных лиц.
Существует очень мало тайн, которые нельзя было бы открыть таким образом. Открыв же эти тайны ремёсла, необходимо каждую из них сделать достоянием общественности.
Я знаю, что это мнение разделяется не всеми. Имеются узколобые головы и злые души, которым безразлична судьба человечества и которые настолько замкнулись в своём тесном кружке, что они ничего не видят, кроме собственных интересов. Эти люди требуют, чтобы их называли «хорошими гражданами», и я соглашусь с ними, если они позволят мне называть их «плохими людьми». Послушать их, так нужно было бы готовую Энциклопедию – эту всеобщую историю искусств и ремесел – сделать большой рукописью, заботливо охраняемой в библиотеках монархов, доступной только их взорам и никому другому, сделать её книгой для государства, а не для народа. «Почему, – говорят они, – мы должны знания нации, её тайные дела, её изобретения, её ремесла, её ресурсы, её секреты, её науки и искусства – всю её мудрость делать всеобщим достоянием? Разве всё это не то, чем она в какой-то мере обязана своим превосходством над соседними, соперничающими с ней нациями?» Не хватает только того, чтобы они ещё прибавили к этому: «Разве было бы плохо, если бы нам удалось распространить темноту невежества на другие страны вместо того, чтобы просвещать их; если бы нам удалось погрузить всю землю в варварство для того, чтобы тем надёжнее владычествовать над ней?» Они не осознают при этом, что занимают всего лишь точку на этой земле, а живут всего лишь мгновение. Этой-то точке и этому мгновению они и приносят в жертву счастье грядущих веков и всего человечества. Они знают лучше, чем кто-либо другой, что средняя длительность жизни государства не превышает двух тысяч лет, что, может быть, ещё раньше на земле тщетно будут искать человека с именем «француз», хотя этому имени и суждено вечно жить в истории. Но такие размышления не расширяют их кругозора, слово «человечество», как кажется, для них пустой звук. О, если бы они по крайней мере были последовательны! Но ведь они тотчас же начинают сетовать на то, что святыни Древнего Египта были закрыты, жаловаться на утерю знаний античности, хулить небрежность или скрытность тех авторов, которые молчат о многих вещах либо говорят о них мельком. При этом они не замечают, что от людей прошлого требуют именно того, за что людей настоящего причисляют к преступникам. Они бранят других как раз за то, за что хвалят себя. Эти «хорошие граждане» – худшие враги, каких мы когда-либо имели.
Дидро
Энциклопедия привлекла новых, невиданных до сих пор авторов. Ее составителями были и простые рабочие-ремесленники. Вот несколько слов об этом из проспекта Энциклопедии Дидро.
Очень много писалось о науках, недостаточно хорошо писалось о свободных искусствах, и почти ничего не писалось о механических искусствах, ибо что стоит то немногое, что мы иногда встречаем о них у разных авторов, по сравнению с обширностью самого предмета? Из тех, кто писал о них, один недостаточно сведущ в том, о чем ему надлежало говорить, и не столько справился со своей задачей, сколько показал необходимость лучшего труда; другой лишь слегка коснулся материала, трактуя его скорее как грамматик или литератор, нежели как мастер; третий действительно располагал большими сведениями и был в большей мере мастером, чем литератором, но вместе с тем оказался настолько кратким в своем изложении приёмов мастеров и описании их машин – предмет, который бы сам по себе мог послужить для обширных трудов, – что описания занимают лишь малую часть его сочинения. Таким образом, всё это побудило нас обратиться к ремесленникам. Обращались к наиболее искусным мастерам Парижа и королевства. Брали на себя труд ходить в их мастерские, расспрашивать их, делать записи под их диктовку, развивать их мысли, выпытывать термины, свойственные их профессии, составлять из них таблицы.
Дидро
Перевод В. И. Пикова
В своем «Предварительном рассуждении», являющемся общим введением в Энциклопедию, Д'Аламбер полемизирует ещё с одним аргументом сторонников «чистой науки». Они заявляли, что техническое творчество – безлично.
ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ РАССУЖДЕНИЕ – Discourspreliminaire (отрывок).
Презрение, которое питают к механическим искусствам, распространяется в известной мере и на их изобретателей. Имена этих благодетелей человеческого рода почти совсем неизвестны, в то время как имена его губителей, то есть завоевателей, знает каждый. А между тем, может быть, именно у ремесленников следует искать самые вдохновляющие примеры мудрости духа, его упорства, его изобретательности. Я допускаю, что большинство этих искусств возникло лишь постепенно, что понадобился достаточно долгий ряд веков, чтобы довести, скажем, изготовление часов до того совершенства, в котором мы находим его сейчас. Но разве не так было и с науками? Не были ли открытия, обессмертившие имена их авторов, подготовлены трудами предшествующих веков, подготовлены в такой степени, что оставался всего лишь один шаг к тому, чтобы их сделать? И, не оставляя нашего примера с часами, разве те, кому мы обязаны хронометрами, репетиторами, заслуживают меньшего почтения, чем те, кто поколение за поколением трудились над изобретением алгебры? Впрочем, я знаю некоторых философов, которым презрение, питаемое толпою к этим искусствам, не помешало их изучить. Есть машины такие сложные, все части которых настолько зависят друг от друга, что трудно даже представить себе, чтобы они не были изобретены одним человеком. И разве этот редкий гений, имя которого ныне погружено в мрак забвения, не заслуживает быть причисленным к разряду небольшого числа творческих душ, открывающих в науках новые пути?
Д'Аламбер